Тёмные волосы, локонами спускались по её плечам, передняя прядь заколота, замысловато извиваясь. За лето они отрасли ещё длиннее, но она не стремится их остричь, всё также, хочет быть как кукла. Её кожа, фарфорового цвета, с лёгким румянцем, всегда так нежна и ухожена. И зелёные глаза…. Все замечали эту странность в ней. Тёмные волосы и зелёные глаза… Порой и вправду хочется назвать ей куклой. Нахмурившейся, недоверчивой и закрытой кукле. Закрытой от страха, что кто-то узнает её слабости, и то, что так трепетно прячется внутри. Нет, она ничуть не изменилась за время летних каникул. Всё та же стать, гордая походка, и нахмурившиеся брови, а глаза всё также смотрят с призрением на всех идущих ей навстречу. Увидев эту девушку, сразу можно сказать, что она из аристократической семьи, хотя по характеру словно деревенщина. Но хмурость её, сегодня, была пуще прежнего, а озлобленность только ярче сияла, что отражалось на острых фразах. Сегодня она не получила родительских объятий. Отец не провожал её строгими наставлениями, и славами, что очень скоро всё изменится. Их вообще не было рядом на платформе. Ей обидно, больно. Хочется кричать и выть. Ведь родителям абсолютно всё равно на будущее своей дочери, они уже всё предрешили. «Ты будешь верна Тёмному Лорду, примешь метку и станешь Пожирателем Смерти. Мы хотим лучшего для тебя». Эта фраза звучала всё лето… Да, ей хотелось получить метку, хотелось пойти по их стопам, но всё это… навевало страх. А вдруг она сделает что-то не так, и её бездыханное тело упадёт на холодный каменный пол? Сердце остановится, по венам охладеет кровь, а глаза… Будут смотреть прямо в небо, с пробежавшей слезой. Она боялась. Боялась, пускай этого не видно… Сердце внутри сжимается, хочется бежать от всего этого. Оставьте её. Остановите поезд, и она убежит, подальше от всего этого. Бежать? Бесполезно, не самая лучшая мысль. Найдут, вернут, а будешь сопротивляться, станет только хуже. Мир Магической Британии изменился…
Мисс Арбэт, Маргарет Арбэт – компаньонка. Женщина добрая, терпит все огрызания злорадной Паркинсон все 17 лет жизни этой неблагодарной девчонки. Она обняла девочку, и с улыбкой посмотрела ей прямо в глаза. Так её ещё никто не провожал. У неё не было детей, нет семьи, а Пэнс единственное утешение, о ком она может заботиться. Порой, что-то… Что-то доброе просыпается в это особе, пускай и верится с трудом. Она позволяет ей быть рядом, дарить то тепло, которое Мисс Арбэт подарила бы своим детям. Ей больно смотреть на страдания женщины, которая стала для неё второй мамой, и всегда была рядом, когда Персефоне было плохо, когда она нуждается в родительской поддержке, как никто другой. Вы всё ещё видите в этой девушке чёрного лебедя? Но внутри всё равно живёт белый, нежный и умирающий лебедь, нуждающийся в свободе. Нет, Пэнс никогда его не выпустит. Не позволено. Нельзя. Для всех она навсегда останется тем, с кем связываться, себе же вредить.
По телу девушки пробежала дрожь, и она неловко отвела взгляд, от прослезившейся Мисс Арбэт. Холодность взгляда растопила забота компаньонки, которая в отличие от родителей, пыталась подарить девочке тепло, не получая его взамен. Пэнси не знает как это, отвечать взаимностью на полученное добро. Да кто ей вообще в последний раз дарил заботу? Только и слышала строгие голоса родителей всё лето, которые наставляли дочь на то, что этот год в Хогвартсе будет другим. Школа Чародейства и Волшебства изменилась. Эти слова вселяли в неё страх неведения, от чего внутри появлялся ком, который мешал дышать спокойно, будто душил изнутри.
Чемоданы давно занесли, рядом стояла небольшая сумка. Она покосилось на неё, потом подхватила, и, не сказав ничего компаньонке, не попрощавшись, скорым шагом ушла, за Малфоем. Снова она плетётся за ним…. Паркинсон безнадёжна. Она лишь украдкой повернулась в сторону женщины, но её не оказалось. Поезд громко гудел, что нервировало, и заставляло прищуриваться от давящего звука, напоминающего, что пора бы искать места. До отъезда осталось меньше пяти минут. Паркинсон покорно шла за Драко, озираясь по сторонам, и пихая плечом гриффиндорцев, чувствуя на себе недовольные и пугливые взгляды. Да, они боялись. Эпицентр всей войны на тех, кто всё ещё верит, что добро живёт в сердцах каждого, и, мол, Тёмный Лорд ошибается, что сможет победить. Глупцы… Жалкие слезники, видимо желающие поскорее попрощаться с этим миром. Ей было жаль этих недоумков, жаль потому что умственный процесс напрочь отсутствовал в их мозге. Они мухи, и также сдохнут, таким не место в мире настоящих волшебников. Персефона брезгливо отряхнула плечо, поморщившись и пробормотав себе под нос.
- Жалкие.
Наконец нашлось свободное место, после долгого хождения по вагонам. Пэнс бросила сумку на пол в ожидании, что кто-то из сильного пола поможет «хрупкой девочке» поднять сумку на верхнюю полку. Когда сумка была убрана, она села возле окна. Её любимое место, занимающее в течение всех семи лет. Персефона поправила на бок прядь тёмных волос, оголив нежного бледного цвета шею. Поезд плавно тронулся, а спустя несколько секунд платформа исчезла из виду. На замену ей появился просторный пейзаж из полей, леса и озера. Всё тот же, что и в прошлом году, и в позапрошлом. Всё одно и тоже. Та же дорога. Только… Небо было другим, тёмным. А чёрные туче отказывались пропускать хоть один лучик солнца. Складывается впечатление, что солнце вовсе покинуло их, отказавшись принимать участие во всём то, что творится с тем миром, который недоступен взору обычного человека. Магглы считают, что это всего лишь циклон, предвещающий дожди и холод. В их глаза это всего лишь осень. Но только душе волшебника, это тёмное небо не даёт покоя.
В поезде было тихо, как никогда ещё за все несколько лет. Обычно студенты живо что-то обсуждали, смеялись, уплетали сладости, носились туда сюда. В этом году вагоны наполнила тишина, только изредка слышался смех первогодок, бегающих туда сюда и нервирующие своим топотом. Беззаботные детишки. Не понимающие всей серьёзности и не знающие, что принесет им этот год. Паркинсон не выдержала этого давящего на уши громкого смеха, и крика. Она перевела взгляд на слизеринского первогодку, который во всю размахивал палочкой, и носился, со всей озлобленностью гаркнула на пол вагона:
- Если не заткнешься, превращу в котёл для варки зелий, и буду пользоваться в этом году!
Мальчик испугано посмотрел на неё, и поспешил убежать в спешке, что облегчило Пэнс. Снова тишина, наконец-то. Она глубоко вздохнула, и снова облокотились о раму окна. Глупые первогодки… Они не осознают, какой им трудный предстоит год, не осознают все действительности, считая Хогвартс всё ещё своей мечтой. Ах да, похоже, не трудно догадаться, почему гриффиндор и КО, так отмалчиваются, словно их тут и нет. Нет защитника всея добродетеля – Поттера. Они понимают, что раскрыв рот их тут же заткнут, и некому будет заслонить своей спиной. Бедные, несчастные, Поттер их кинул на произвол судьбы. Что ж, противникам только на руку. Да и Паркинсон рада, что хоть в кой-то веки, не увидит эту очкастую рожу. Боже…. Как отвратительно это звучит: «Мальчик, который выжил». Или может… Мальчик, который сдохнет в этом году? Эта мысль невольно навевала ухмылку на лице особы. Она совершенно отдались от соучеников, отдалилась разумом, который витал где-то в пространстве. Только глухо слышала голос Малфоя, который восхищался тем, что с ними нет троицы.
